Такие рисунки, конечно, чаще всего, лучше фотографий соответствующих событий - прежде всего, потому, что художник может подчеркнуть определённые моменты, позы, сделать акцент на тех или иных моментах столкновения. Сократить пространство между человеком и зверем, в конце концов - обычно всякие хреновости случаются на дистанциях около двадцати метров, а на таких расстояних при съёмке человек кажется очень удалён от зверя.
Ну и да, учитывая, для чего эти картинки делались, основной упор сделан на "револьвером и добрым словом"...
Не так давно по делам пришлось мне встречаться с человеком, который был явно пограничного состояния. Приходил он с проектом, который содержал рациональное зерно, однако по законодательным моментам, не мог быть реализован.
При этом человек обладает и немалыми средствами и весьма немалыми личными связями.
Настолько немалыми, что я счёл нужным предупредить о нём некоторых других коллег.
- Всё б, говорю, ничего, - и ничего из этого не получится даже. Хотя могло бы и получиться, и, может, даже, и лучше было б, если б получилось (лично я в проекте плохого ничего не увидел, а, в общем-то, только хорошее). Но он псих.
- Да, - согласился опытный коллега. - Это всегда тревожно. Потому что у психа не стоит флажка "нельзя" в том месте, где у профессионала он стоит по умолчанию. Такие иногда стены проламывают.
- В общем, психи двигают прогресс, - вступил третий коллега.
- Да ни хрена они не двигают, - пожал плечами второй. - Потому что на одного психа, пришедшего с относительно прогрессивной идеей - заметьте, это она нам такой кажется, а может, она и не такая вовсе - мало ли мы таких примеров видели? Тендеры на разведку полезных ископаемых, например? - придёт три-четыре с идеями нейтральными, и вовсе даже вредными. И все с бабками и со связями. Прогресс не психи двигают, а отлаженная и выстроенная в нужную сторону система с минимумом ручного управления. Чего у нас, впрочем, тоже нихуя не наблюдается.
На этой жизнеутверждающей ноте мы выпили и разошлись.
Дочитал "Записки охотника". Лет сорок за них не брался. Да и тогда, сорок лет назад, меня интересовали в них не люди; а природа, и животные. И подумал, что эти Гамлеты Щигровского уезда и Чертопхановы - не кто иные, как постаревшие и вышедшие в тираж Печорины. Таков Путь.
Сижу в парикмахерской. Стрижёт меня представитель одной братской среднеазиатской республики.
И делится попутно знаниями с представителем другой братской среднеазиатской республики.
(Другой - это, потому что, на русском разговор - были б из одной - они б по-своему переговаривались. Я б тогда не понял, и знания бы не постиг).
- Мыло, я передаче слушал - очень вредный! От него зубы стареют и вываливаются. Раньше у всех зубы крепкий был до самой смерти. Потому что мыло не был. Все мылся готовым, из природы, трава какой. А сейчас мыло из химия, там вещества всякий, вот зубы и выпадают. Кто проследит, что туда суют? Контроль никакой нету...
На этой жизнеутверждающей ноте он меня достриг и я покинул сию обитель знания.
Распределяю иллюстрации по тексту новой книги; и сверяю их расположение со старым текстом в бумажном оригинале. Реплика «самсоновского ножа» используется как пресс-папье. Для леса он, в моём понимании, непригоден.
Хотя у меня есть товарищ, который колет точно таким же кабанчиков из-под собак.
Не хватает времени, не хватает сердца, А дороги длинные - не видать конца. Вьюга заметает, вьёт свои коленца И черты стирает милого лица.
Заблудилась наглухо троечка прогонная, И в белесой замяти пропадает след... Не пробраться пешему, не пробиться конному, Ни письма, ни весточки ниоткуда нет.
Все пройдет, любимая. Отболит головушка. Вот двенадцать пробило, вот и все дела. В золоченых туфельках убегает Золушка... Снова печки-лавочки, веник и зола.
Птица сероглазая, маленькая Золушка, Не грусти, не мучайся, не вздыхай тайком. Даже в мире сказочном, ты же знаешь, солнышко, Не бывает сразу просто и легко.
До поры до времени пусть поземка мечется. Вот мелькнули в облаке звездочка с луной. Мы затопим печечку, мы затеплим свечечку И споем тихонечко про тебя со мной.
Не хватает времени, не хватает сердца, А дороги длинные - не видать конца. Вьюга заметает, вьет свои коленца И черты стирает милого лица.
