Александр Городницкий. Вот и физики тоже сегодня уже не в чести...
Вот и физики тоже сегодня уже не в чести,
Прозябают в тоске, позабыв о деньгах и почёте.
Их одна эмиграция может сегодня спасти, —
Кто остался в Москве, вы по пальцам их всех перечтёте.
Нету нынче в соседстве и лириков, как ни зови.
Не судите их строго, — они виноваты едва ли.
Раньше не было секса, — теперь не хватает любви,
Прежде не было Бога, — теперь не хватает морали.
Не отыщешь пути во вчерашний распавшийся мир, —
Где мы были вчера, там сегодня давно уже нет нас.
И, явясь во плоти, Гумилевым придуманный этнос
На обломках империи правит неправедный пир.
Не жалейте о них, — им сегодня полушка цена
В городах этих чёрных, где смотрят старухи сурово,
Где один полукровка стремится зарезать другого,
И разборки ночные вершит в кабаках крутизна.
Мы немногого стоили, судя по нынешним дням,
Где свободы короткой народ не удержит, беспутен.
От российской истории скоро останется нам
Лишь немецкая водка с двойною наклейкой "Распутин".
Прозябают в тоске, позабыв о деньгах и почёте.
Их одна эмиграция может сегодня спасти, —
Кто остался в Москве, вы по пальцам их всех перечтёте.
Нету нынче в соседстве и лириков, как ни зови.
Не судите их строго, — они виноваты едва ли.
Раньше не было секса, — теперь не хватает любви,
Прежде не было Бога, — теперь не хватает морали.
Не отыщешь пути во вчерашний распавшийся мир, —
Где мы были вчера, там сегодня давно уже нет нас.
И, явясь во плоти, Гумилевым придуманный этнос
На обломках империи правит неправедный пир.
Не жалейте о них, — им сегодня полушка цена
В городах этих чёрных, где смотрят старухи сурово,
Где один полукровка стремится зарезать другого,
И разборки ночные вершит в кабаках крутизна.
Мы немногого стоили, судя по нынешним дням,
Где свободы короткой народ не удержит, беспутен.
От российской истории скоро останется нам
Лишь немецкая водка с двойною наклейкой "Распутин".
