Очень интересная книга.

Сразу во многих отношениях.

Ну, во-первых, интересно, как развивалась некая талассоцентричная культура в довольно обозримое историческое время. До неё этим путём прошли греки, но это было гораздо раньше, здесь всё-таки больше свидетельств, касающихся непосредственно колонизации.

Во-вторых - интересно как формировалась логистическая структура финикийских колоний по Средиземноморью и как они расставляли свои посты и опорные пункты. Вообще мне любая логистика и снабжение всегда интереснее похождений амбалов с мечами, здесь примат инфраструктуры над физическим завоеванием особенно очевиден.

В-третьих - интересно, что остаётся от народа и государства после того как его история проходит тщательную идеологическую обработку и переписывается в угоду победителям. Кстати, я вот часто думал, что знали бы мы о центральноамериканских культурах, если бы большое количество испанских священников, тщательно документировавших сказания индейцев? Но здесь ситуация была совершенно другой - Куаутемок никогда не стоял у ворот Мадрида, и Теночтитлан никогда не грозил возрождением. А уж с Карфагеном граждане римляне и примкнувшие к ним эллины постарались на славу...

В-четвёртых - интересно как карфагеняне и римляне вели идеологическую борьбу на уровне мифов и религий - хотя, допускаю, что роль её автором преувеличена. А может - не преувеличена, хрен их знает... Времена были давние, сейчас все мёртвые.

Ну, тема взаимного мочева тоже раскрыта. Впрочем, её и так все знают.

Новое знание приобрёл. Оказывается, в античные времена самой бесчеловечной и страшной войной, по мнению историков, считалась война карфагенян против своего же взбунтовавшегося и разложившегося войска между Первой и Второй Пуническими войнами.

Согласно Полибию, Сципион, видя, как горит Карфаген, плакал:

«Размышляя над неминуемостью падений городов, народов, империй и просто человека, над судьбой Трои, когда-то великого города, над судьбой Ассирийской, Мидийской и впоследствии великой Персидской империи и недавней великолепной империи Македонии, он вдруг произнес слова поэта (Гомера):

День придет, — и погибнет священная Троя. Погибнет
Вместе с нею Приам и народ копьеносца Приама.

Полибий спросил попросту (Полибий был его наставником), что он имеет в виду, произнося эти слова, и он без колебаний и совершенно искренне назвал свою страну, чья судьба его тоже тревожит, когда он задумывается над общностью судеб человечества. И Полибий записал все так, как слышал».