Решил обновить выкладку своих складников. Складники, как и все остальные мои ножи, живут своей жизнью - иногда уходят, иногда приходят, не спрашивая меня. Но, так как складниками я пользуюсь меньше всего (а может, и больше, это как посмотреть - но относится это всего к одному ножу - викториноксу с чёрной верёвочкой), то и набор их у меня наиболее стабилен. В этой выкладке нет только штучного Бёкера - он сейчас на ремонте после долгого лечения после владивостокского климата.
И в январские пурги, и в мае, где градом беременна, Налетает гроза с атлантических дальних морей, Вспоминаю хирурга, прозаика Юлия Крелина, Что друзей провожает из морга больницы своей.
Не завидую другу, целителю Крелину, Юлику, - Медицина его непроворна, темна и убога. В ухищреньях своих он подобен наивному жулику, Что стремится надуть всемогущего Господа Бога.
Почесав в бороде, раскурив неизменную трубку, Над наполненной рюмкой что видит он, глядя на нас? Сине-желтую кожу лежащего в леднике трупа? Заострившийся нос и лиловые впадины глаз?
Не завидую другу, писателю Юлию Крелину, - Он надежно усвоил, что вечность не стоит и цента. Сколько раз с ним по-пьянке шутили мы, молодо-зелено, Что бояться не следует, - смертность, увы, стопроцентна.
Пропадает в больнице он ночи и дни тем не менее, И смертельный диагноз нехитрым скрывая лукавством, Безнадёжных больных принимает в свое отделение, Где давно на исходе и медперсонал, и лекарства.
Не завидую другу, врачу безотказному Крелину, - В неизбежных смертях он всегда без вины виноватый. С незапамятных лет так судьбою жестокою велено: Тот в Хароны идет, кто когда-то пошел в Гиппократы.
Не завидую я его горькой бессмысленной должности, Но когда на меня смерть накинет прозрачную сетку, На него одного понадеюсь и я в безнадежности, Для него одного за щекою припрячу монетку.
Собственно, не только полевая - она со мной и в городском рюкзаке, и сейчас, здесь, в турпоездке за рубежом. У нее есть одно большое преимущество перед всякими аптечками, которые собирают ну очень продвинутые люди. Она ПРОСТАЯ.
Потому что основное, что я вижу при применении продвинутых аптечек - недоуменные лица пользователей, достающих таблы из аптечки "а от чего это все"?
Их у меня, вообще-то, две - одна постоянно в городском рюкзаке, другая - в готовности на выезд. Содержимое их абсолютно одинаковое, и упакованы они в одинаковые чехлы. Другое дело, что таблетки там временами стареют, да и, глядишь, то и дело что-то из них расходуется.Ну и я раз в два года их обновляю, одним, так сказать, ударом. Ничего особо зубодробительного в составе этой аптечки нет, сами можете поглядеть. Есть два условно рецептурных препарата, но их продают в аптеках через одну без рецепта.
Состав можно обсуждать/осуждать, но формировался он у меня по наипростейшему принципу - там медикаменты, которые мне иногда требовались в жизни - раз; и два - которыми я умею пользоваться (важно).
Так вот, в окрестностях у меня минимум пять аптек, и во всех этих пяти аптеках вместе я не смог собрать все таблы вместе. Ну и насмотрелся, попутно, на трудящихся аптечного прилавка.
Они-то и в лучшие времена особо хорошего впечатления не производили, да и, особенно, в Москве, где, однозначно, sex sells, все относительно симпатичные девахи отнюдь не в аптеках стоят.
Ладно, не знают они что такое салфетки "гепоглос" - они и в гугле не сразу выскакивают. Но сегодня одна дама буквально зашлась слезами, когда я попросил её индивидуальный пакет с ватным тампоном. "Вы надо мной издеваетесь". При этом беглая проверка вопросами показала, что она тупо не знает что это.
В итоге, во всех этих пяти аптеках нет: Смектита Бисептола Нитроглицерина в таблетках.
Вчера до дома добрался вообще никакой - мало того, что пришлось заниматься четырьмя проектами сразу, из них один, видео, был чертовски нуден и требовал большой скрупулёзности и внимательности; так ещё перманентно приходилось решать какие-то набегающие проблемы; и я их не все решил.
Сегодня выехал в редакцию пораньше - добить то, что не добито вчера; взять интервью у ножевого мастера; забрать аптечку в Медицине катастроф (попутно прослушать снова курс о том, как ей пользоваться - конечно, знаю, но повторенье - мать ученья). В Медицине хочу еще перебрать свою личную полевую аптечку - я этого не делал, как бы, года два, а это неправильно.
Ты прощай, полать жестка иночья, Нынче жить-поживать стану иначе. Ты молчи — ни гу-гу, келья чудова, Далеко убегу я отсюдова. Не хочу ходить в чёрной я рясе, Государем быть мне Всея Руси. Государем быть мне Всея Руси, Во палатах жить в верхнем ярусе. Не кружись, голова, высоко лечу. Мне что девка, что вдова, нынче по плечу. Ни об этих, ни об тех рук не пачкаю, А желаю утех я с полячкою. Отправляйся в путь, бело облачко, У полячки грудь — спело яблочко. Зеленеет лоза над запрудами, У полячки глаза изумрудами. Ах, ночные голоса — пьяно-молодо, — У полячки коса — чисто золото. У полячки уста — алы вишенки, Теплый светится стан из-под вышивки. Ей любовь — не грех, ей король — чета, У полячки смех колокольчатый. У полячки речь — тихим шепотом, Если с нею лечь, хорошо потом. Напою допьяна лебедь белую, Что прикажет она, то и сделаю. Эй, окольничий, ты на стол мечи Мёды-куличи аж до полночи. Отхлебнём кваску, отщипнем мяску, Разведём тоску, тряханём Москву. Зададим святой шума-шороха. Даже пепел мой станет порохом. Во земле сырой не сопреть ему, За одним второй, быть и третьему. Наберу другую рать под Коломною, Не привыкло пустовать место Лобное. Распрямись, тетива, снова ввысь лечу Через год, через два, через тысячу. Заменяйся, молотьба, новой битвою, Подымайся, голытьба позабытая! Вновь во грязи князь, снова рвань чиста, Укрепись, помолясь, самозванчество! Ах, родная сторона неучёная, Никому не нужна правда чёрная. Ты петляй-колеси, бездорожие, Наше дело на Руси — дело Божие.
